Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salems Lot] - Стивен Кинг

— Я кухонный едок из длинной династии кухонных едоков.

Кухня оказалась маниакально чистой. На маленькой четырехконфорочной печке исходил паром котелок спагетти. На раскладном столике выстроились разнокалиберные тарелки и стаканы. Последняя натянутость отпустила Бена, и он почувствовал себя как дома.

— Там в буфете бурбон и водка, — сообщил Мэтт. — Миксер, пожалуйста. Боюсь, ничего изысканного нет.

— Бурбон с водой из-под крана меня вполне устроит.

— Так займитесь. Я накрою на стол.

Смешивая коктейль, Бен сказал:

— Мне понравились ваши детишки. Они задавали хорошие вопросы. Трудные, но хорошие.

— Например, откуда у вас берутся мысли, — Мэтт сымитировал «секс-девчушкин» лепет Рути Кроккет.

— Штучка.

— Что да, то да.

Бен покончил с коктейлем, взял у Мэтта тарелку спагетти, полил соусом и взялся за вилку.

— Фантастика, — проговорил он, — мама миа!

— Вот так! — сказал Мэтт.

Бен виновато смотрел на тарелку, опустевшую с поразительной быстротой.

— Еще?

— Полтарелки хватит. Это великие спагетти.

— Ваша новая книга — роман?

— Что-то вроде фантастики. Честно говоря, я пишу ее ради денег. Искусство искусством, но когда-то хотелось бы и вытащить счастливый билет.

— Пойдемте в гостиную, — предложил Мэтт. — Кресла у меня шаткие, но все-таки удобнее этих кухонных кошмаров. Вы наелись?

— Пощадите!

В гостиной Мэтт вытащил пачку альбомов и принялся разжигать корявую трубку. Покончив с этим занятием и сидя внутри облака дыма, он внимательно посмотрел на Бена.

— Нет, — произнес Мэтт наконец, — отсюда его не видно.

Бен резко обернулся.

— Кого?

— Марстен Хауз. Ставлю трехпенсовик, что вы искали его.

Бен неспокойно рассмеялся:

— Я не держу пари.

— Ваша книга о городе вроде Салема Лота?

— О городе и о людях, — кивнул Бен. — Там будет серия сексуальных убийств. Я намеревался начать с одного из них и описать его с начала до конца во всех подробностях. Сунуть читателя в это носом. Как раз этим я занимался, когда исчез Ральфи Глик, и меня… ну, в общем, неприятно поразило.

— Вы основываетесь на тех исчезновениях тридцатых годов?

Бен внимательно взглянул на него:

— Вы об этом знаете?

— Да. И большинство старожилов тоже. Меня тогда не было в Лоте, но были Мэйбл Вертс, Глэдис Мэйберри и Мильт Кроссен. Кое-кто из них уже уловил связь.

— Какую связь?

— Оставьте, Бен. Это же очевидно.

— Наверное. В последний раз, когда в доме кто-то жил, исчезли четыре ребенка за десять лет. Теперь, после тридцатишестилетнего перерыва, в доме поселились опять — и тут же исчез Ральфи Глик. Вы думаете, это совпадение?

— Возможно, — осторожно произнес Бен. Предостережение Сьюзен не выходило у него из головы. — Но это странно. Я проверил газеты с 39-го по 70-ый — просто для сравнения. Трое мальчишек исчезли, но всех нашли. Одного — живым, двух — мертвыми.

— Может быть, найдут и мальчонку Гликов.

— Может быть.

— Но вы так не думаете? Что вы знаете об этом Стрэйкере?

— Совершенно ничего. Я даже не уверен, что хочу его видеть. У меня в работе книга, и она основана на определенном представлении о Марстен Хаузе и его обитателях. Если я вдруг обнаружу, что Стрэйкер — обыкновенный бизнесмен, это меня может выбить из колеи.

— Не думаю, чтобы это вам угрожало. Сегодня он открыл магазин — вы знаете? По-моему, Сьюзен Нортон с матерью заглядывали туда… черт, большинство женщин в городе только и ждали возможности сунуть туда нос. Даже Мэйбл Вертс приковыляла. Общее мнение вполне благоприятное: денди, совершенно лысый, с очаровательными манерами. Мне говорили, что он даже кое-что сумел продать.

Бен улыбнулся:

— Восхитительно. Кто-нибудь видел другую половину команды?

— Предположительно — уехал за покупками.

— Почему «предположительно»?

Мэтт пожал плечами:

— Не знаю. Может быть, все это не стоит выеденного яйца, но этот дом действует мне на нервы.

Бен кивнул.

— И, в довершение всего, имеем еще одно исчезновение ребенка. Да еще брата Ральфи — Дэнни. Умер в полночь. Злокачественная анемия, — продолжал учитель.

— Что же здесь странного? Несчастье, конечно.

— Мой доктор, Джимми Коди, учился у меня… Бен, учтите, это только разговоры. Слухи.

— О’кей.

— Так вот, Джимми консультировал Дэнни. У мальчика была анемия. Он сказал, что содержание красных кровяных шариков у мальчика этого возраста должно быть от восьмидесяти пяти до девяносто пяти процентов. У Дэнни оно упало до сорока пяти.

— Увы, — сказал Бен.

— Они делали ему инъекции В12, давали телячью печенку, и все, казалось, действовало. Его собирались выписать на следующий день, как вдруг — бах! — он падает мертвым.

— Не говорите этого Мэйбл Вертс. Она увидит в парке индейцев с отравленными стрелами.

— Я не сказал никому, кроме вас. И не собираюсь. Кстати, Бен, на вашем месте я бы тему вашей книги держал в секрете. Если Лоретта Старчер спросит, о чем вы пишете, говорите, что об архитектуре.

— Мне уже дали этот совет.

— Сьюзен Нортон, конечно.

Бен взглянул на часы и встал.

— Насчет Сьюзен…

— Распускаем хвост? — понял Мэтт. — Кстати, мне нужно в школу. Мы репетируем третий акт комедии большой общественной значимости под названием «Проблемы Чарли».

— А в чем проблемы?

— В прыщах, — ухмыльнулся Мэтт.

— Послушайте, — спросил он Бена, когда они вышли в моросящий дождь, — что у вас намечается на вечер пятницы?

— Не знаю, — пожал плечами Бен. — Думаю, пойдем со Сьюзен в кино. Тут выбор невелик.

— У меня другое предложение. Что, если мы создадим рабочую тройку, съездим в Марстен Хауз и представимся новому домовладельцу? От имени города, естественно.

— Конечно, — согласился Бен. — Это будет простая вежливость, ведь правда?

— Деревенский визит вежливости, — подтвердил Мэтт.

— Скажем завтра Сьюзен. Думаю, она согласится.

— Отлично.

Мэтт помахал рукой; «ситроен», дважды прогудев в ответ, скрылся за гребнем холма.

Вечером в четверг репетиции не было, и около девяти Мэтт отправился к Деллу выпить пару пива. Если этот чертов сосунок Джимми Коди ничего не желает прописывать от бессонницы, Мэтт сам позаботится о себе.

Оркестр сегодня не играл, и людей почти не было. Мэтт увидел только троих знакомых: Хорька Крэйга, нянчившего в углу бутылку, Флойда Тиббитса с грозовой тучей вместо лица (он трижды разговаривал со Сьюзен на этой неделе, и ни один разговор не получился) и Майка Райсона, сидевшего у стены.